За жизнь платят кровью (СИ) - Страница 31

Так что кое — какие шансы у меня остались. Когда девчонка из‑за тебя плачет — значит, ты ей не безразличен, то ли любит, то ли ненавидит. А от любви до ненависти один шаг, и в обратную сторону тоже. Буду стараться помочь ей сделать шаг ко мне.

О сбежавшем купчике с сыночком и домочадцами узнал многое, через Клима. Все‑таки мы с ним не то, чтобы сильно подружились, но хорошими приятелями стали. И такую мелочь, как состав семьи с фотографиями, он смог мне достать. И пересказать словестную характеристику купчика, и его старшего сына. Ну, и в принципе, я понял, кому при личной встрече яйца оторвать надо. Хотя, если честно, вот не думал, что сионизм возможен еще в нашем мире. То‑то Кедмин хмурый был. Его вполне понять можно — спокойно работал мужик, жил с семьей, и тут на тебе, некоторые чистотой крови озаботились. Да еще таким образом, натравливая его сына на ухажера дочки. Или тут дело в том, что Сара отшила сватовство этого сыночка?

Впрочем, хорош о не самом веселом. Есть и хорошие новости. Призрак, котораму дали имя Каспер, вполне себе прижился у нас дома. На чердаке есть небольшая каморка, глухая и пыльная, там он и базируется днем. По его словам, своего угла у него уже два столетия не было, а тут целые апартаменты. Ну, про апартаметы он загнул, но свой угол у него есть.

Каспер привел в восторг Женьку, и трех соседских пацанов — некромантов, которые впервые неупокоя увидели. Правда, некроманты они пока только по названию, но, как сказал один очень неглупый человек — каждое яйцо кобры, это тоже кобра.

С матерью и нашими соседками Каспер подружился, сразив их сотнями рецептов ушедшей эпохи, он, как, оказалось, работал шефом в каком‑то серьезном ресторане. Так что сейчас дамы активно осваивают кулинарные изыски. Некоторые из них мне очень понравились, особенно пара рецептов пиццы. Вообще, люблю все печеное. И макароны.

— Люблю я макароны, когда‑нибудь они меня погубят… — Я встал, развернул спарку налево. — Ходовая — второй установке. Справа по борту, сорок градусов, угол места минус пятнадцать — самолет. Дальность около восьми километров.

Далеко отсюда над заросшим густой тайгой распадком летел какой‑то самолетик. В нем я точно ощущал пятерых живых. Не знаю, кто и куда, но правила есть правила. Не знаешь кто — считай за противника.

— Понял и принял, вторая. Бортстрелки — боевая тревога! — Рявкнули наушники густым басом старшего сменного офицера. После чего ожила боевая трансляшка. — Внимание по кораблю, неопознанный самолет с правого борта. Дежурным сменам повышенная готовность, экипажу внимание!

Ну вот, Витьку разбудили точно. Ему еще пару часов можно было поспать. Тем более, что шум и вибрация от дизеля под нашей каютой оказались не такие уж и сильные. Нормально спалось.

Самолетик вскоре опознался, а через пять минут исчез за горизонтом. Тревогу отменили, вернув готовность номер раз. И снова под нами тишь да гладь, а выше нас только звезды.

— Вась, в бордель пойдешь? — Витька поправил пояс с наганом, сбил на затылок фуражку — восьмиклику, и прищурился на пылающее солнышко Средней Азии. — Мы тут сутки проторчим, на улице пекло, жрать пока неохота. Пошли, там точно прохладно! Я спрашивал тут у здешних мужиков — хвалят.

— Витянь, впервые слышу предложение идти в блядский дом из‑за прохлады. — Я усмехнулся, глядя на пылные смерчики неподалеку от нас. Сам‑то я еще из‑под дирижабля, пришвартованного к причальной мачте не вылазил, стою в тени. А впрочем… — а пойдем, хоть развеюсь хоть маленько!

Здешний дом терпимости, под звучным названием " Розы Востока", принял нас тишиной и прохладой холла, где за журнальным столиком одиноко сидела пожилая брюнетка с высокой прической.

— Здравствуйте, молодые люди. — На нас глянули неожиданно жесткие и цепкие серые глаза. — Вы, вообще‑то, рановато. Еще полдень не наступил, девочки спят.

— Вы хотите сказать… — Но меня перебила бандерша.

— Я хочу сказать, что вам придется выбирать девушек по видео, не вживую. Как выберете, я их разбужу, и они будут в вашем распоряжении. Прошу вас. — И мадам кивнула на кресла перед большим телевизором. — У меня записаны только обнаженные девушки, учтите. Их тридцать две, на каждую ролик по пятнадцать секунд. Просто запомните номер той, кто вам понравится.

И включила запись. Если откровенно, девушками назвать персонал было нельзя. Точнее, не всех можно было назвать девушками. Если около полутора десятков китаяночек и то ли узбечек, то ли таджичек, были молодыми, и даже молоденькими, то европейки были минимум за тридцать. Правда, насколько я понял, тут, в этих краях, они пользовались немалым успехом. Азия, блондинки тут в цене.

— Номер шесть. — Я особо не выбирал, молодая китаянка мне глянулась хорошей фигурой, а больше ничего и не надо. Нужно дурь сбросить, а то порой переклинивает из‑за тех разборок в Сарой. Сегодня снилась, ревет и меня колотит, да еще голышом. Блин, сполная садомазоэротика. Одной китаяночки маловато будет, пожалуй. Нужно оторваться. А то спермотоксикоз будет. Крутиться будем с месяц в этом рейсе, не меньше. — И номер семнадцать.

— Да уж, Вась. — Сочувственно покачал головой Витька. Но увидел мой кулак, и промолчал.

Семнадцатым номером было уйгурка. Тоже молодая, коротко стриженная блондинка. Кстати, вдвое дороже стоит чем китаянка.

Если честно, то я не понимаю девок, которые идут в бордели. Мир сейчас огромен, можно сказать — пуст. Работай, ищи мужа, рожай детей. Нет, хотят попроще, ничего не делая кроме раздвижки ног под клиентами, поскорее разбогатеть. Хотя, то, что я не люблю проституток, не мешает мне периодически ими пользоваться. Правда, только в официальных борделях. Пусть здесь дороже, но и рабского труда нет, и не подцепишь ничего, то бишь на конец не намотаешь.