За жизнь платят кровью (СИ) - Страница 78

— Сидишь, дока? О чем мечтаешь? — Кедмин — старший вышел на веранду, держа в руке стакан с местным вискарем. Пара американцев, когда‑то давно переехавшие в эти места, организовали свою фабрику, и их потомки обеспечивали выпивкой немало желающих.

— Думаю, пап. Варька отличная девчонка, мы с ней породнились, но как мы с Василием жить будем? Знаешь, пап, мне порой очень страшно, хотя и очень замуж хочу. — Сара смущенно глянула на отца.

— Уж замуж невтерпеж… — Усмехнулся отец, усаживаясь на скамью рядом с дочерью и обнимая ее. — Василий — отличный парень. Умный, сильный, когда надо — жесткий. Но к своим всегда добрый. А Варя… знаешь ли ты, что она не просто менталистка? Нет? Ее без разговоров приняли на работу с малышами потому, что она "пестунья". А теперь подумай о том, как тебе повезло, что твоя названная сестрица "пестунья". Ведь это снимает если не все, то большинство проблем с вашими будущими детишками. Которые, как ты сама понимаешь, будут одаренными, и скорее всего, очень сильными одаренными. Подумай об этом, дочка, и не бойся. Мы с мамой всегда поможем. Да и мать Василия, если надо, быстро мозги ему вправит, Анастасия правильная женщина. А пока, просто отдыхай. — Кедмин чмокнул дочку в макушку, и одним глотком допив виски, встал с качалки. Поглядел на осенний лес, пробормотал: "Унылая пора, очей очарованье", и зашел в дом.

А девушка еще долго сидела на качалке, кутаясь в теплый свитер.

*************

— Ну как, проф? — Я спросил спустившегося с трапа амфибии Афанасия Илларионовича.

— Это потрясающе! Василий, вы не понимаете, я всю жизнь завидовал птицам, я хотел полетать на воздушном шаре, и тут такой подарок. Ради этого стоило попасть в иной мир, право слово. — Восторженность этого крепкого, одетого в добротный костюм бородатого дядьки с котелком на голове поражала. Выражение детского счастья прямо светилось у него в глазах. И тяжеленный русский смит — вессон сорок четвертого калибра под полой сюртука этому совершенно не мешал. Кстати, я самолично снарядил профу пяток патронов серебром, и теперь в барабане его пистолета четыре обычных и два серебряных. На всякий случай.

— Правда? — Я улыбнулся, глядя на профессора. — Тогда, если вы не против, посидите здесь, под навесом, поглядите на самолеты и дирижабли, а я до диспетчерской метнусь, узнаю что и как. Может, еще сегодня отсюда вылетим. Если повезет, конечно.

И я оставил профессора с нашими вещами неподалеку от стоянки самолетов, на крытой площадке, где обычно отдыхали пилоты и прочий летучий люд. Как раз для него компания, с его восторженным отношением к авиации.

— Приветствую. — Я постучал пальцами по открытой двери. — Машенька, красавица, не скажешь, на каком борту можно в сторону Ростова — на — Синей поскорее отвалить? — И подойдя к столу, чмокнул в подставленную щечку очень красивую, яркую шатенку.

— Приветик, герой. Садись, буду поглядеть. — Молодая женщина кивнула мне на стул около стены, и на какое‑то время уткнулась в экран компьютера. После чего сняла телефонную трубку, и набрала номер. — Алло. Товарищ майор? Тут ваши ребята Яки перегонять будут до Нового Воронежа, на профилактику и ремонт. Не возьмете зайца? Из ГВФ. Что, Вась? — Прикрыв трубку ладонью, спросила она меня.

— Нас двое, Маш. Я и иномирянин. — Я показал два пальца.

— Двух зайцев, Дмитрий Сергеевич. Про одного вы знаете, это тот бортстрелок, что пиратский борт с "Горнорудного" снес. Да — да, он с товарищем домой летит. Хорошо, спасибо. Даже так? Это вообще прекрасно, Дмитрий Сергеевич. Спасибо вам огромное. — И улыбнувшаяся девушка положила трубку на рычаг.

— В общем так, Вась. Отсюда через пять часов вылетят четыре Яка "сто тридцатых", до ремзавода в Новом Воронеже. А там вы с ними сядете на "аннушку", и долетите до Астрахани. Ну а там уж сам, как‑нибудь. — Маша мне улыбнулась, поворачиваясь на стуле к компьютеру.

— Спасибо, красавица! — Я положил на стол коробочку с ее любимым зефиром, который купил по дороге в буфете. — Мужу привет.

— Передам. — Кивнула мне диспетчер, убирая лакомство в ящик стола. — Рада была повидать, Вась.

— Я тоже, Машенька. — Я не отказал себе в удовольствие еще разок чмокнуть в бархатную щечку, и пошел к профессору. Надо его обрадовать. Полет на реактивном — это не на старой амфибии трястись.

— Хозяева, к вам можно? — Раздалось от калитки. Приятный женский голос, причем какой‑то смутно знакомый. А в ментале тишина. От соседских кур шума больше. Это кто, интересно?

— Хозяйка, там к тебе гостья, одна. Но учти, она тоже сильная ведьма! — Предупредил на мгновение материализовавшийся Каспер, и снова исчез. Он обычно вечером видимый для всех становится.

Удивил, можно сказать. Я это уже поняла. Кто у нас в городе сильная ведьма с таким голосом? Кедмина или Смирнова? Но их я знаю прекрасно. Кто‑то из молодых девочек? Снова Васька набарагозил? Интересно, мне в подоле внука или внучку не принесли?

— Сейчас иду, иду. — Громко крикнула я в ответ, отмывая руки от теста. Ну, захотелось пирогов с рыбой, Женька утром с десяток ровненьких, грамм по семьсот, судачков принес. Вот и стряпаю. — Минутку.

Около калитки стояла, опираясь на костыли, черноволосая женщина, годов явно поболее тридцати. Одна нога была в гипсе, замотанном снизу пластиковым пакетом от грязи, дождь хороший ночью прошел. Но нога ногой, а дама‑то с отличной фигурой, великолепно сохранившаяся. И со смутно знакомым лицом, но очень знакомым. Очень — очень!

— Настя? — Не веря своим глазам, удивленно спросила гостья. — Настя Симонова? Настёнка, ты ли это?!! То‑то я никого уловить не смогла, кроме кота на крыше.